Алауэн: История одного клана - Страница 61

Не зная

— Добрый день, господин Илуш.

— Добрый, госпожа… Александрит?

Я улыбнулась. Растерянное лицо отчима было мне благодарностью за прогулку по плацу под дружный свист шатающихся там стражников. Совсем одичали, бедные.

— Не ждали? А я приперлась. Мне надо знать, чем больна мама. И что говорят по этому поводу врачи и лекари.

— Ты изменилась, дочка.

В кресле начальника городской стражи сидел высокий, дородный мужчина с почти лысой головой и большим носом картошкой. Мой отчим.

— Годы идут. Ничто не стоит на месте.

— А матушка так надеялась, что ты с возрастом на нее больше походить начнешь. Но ты вся в отца пошла, — не удержался от шпильки отчим. — Графская порода.

— Спасибо. Скорей драконья. Но это сейчас не важно.

Плюхнувшись в кресло, я вытянула ноги в облегающих кожаных брюках и высоких сапогах на шнуровке. Хотя сейчас с удовольствие переоделась бы в легкий сарафан. Эх, не зря по пути сюда зашла в магазинчик готовой одежды. Там мне подобрали несколько нарядов и обещали за пару часов подогнать по фигуре. Не дешево конечно обошлось, цены кусючие. Но мы в столице живем, пусть и такого маленького королевства. Что же… играть так по полной.

— Меня интересует чем больна мама и почему меня об этом не известили.

— Я лично посылал тебе письмо с просьбой приехать, — фыркнул отчим. — Но ты так и не соизволила объявиться.

— Когда это было, и куда вы его посылали?

— С пол года назад, когда Амалите только стало плохо. А посылали туда, откуда пришло твое последнее письмо. В какую-то школу.

— Посылали? Кто именно кроме вас знал про письмо?

— Какая разница?

— Прямая. Письма я не получала и намеренна разобраться в чем тут дело. Ее болезнь очень серьезна?

— Серьезней некуда. — Отчим вздохнул и откинулся на спинку кресла. Для всегда подтянутого, не потерявшего военную выправку строгого мужчины это более чем несвойственный жест. — С полгода назад случился первый приступ. Амалита потеряла сознание. Сейчас приступы происходят в среднем раз в несколько суток. Врачи, лекари и маги, которых мы специально выписывали, утверждают — у нее темнота в сердце. И что-то еще… не знаю, как все это правильно называется. Они прописали ей лекарства, травок надавали. Но только это почти не помогает. Амалита медленно гаснет.

Вот за это я столько лет и прощала своего отчима — он ее любил. Действительно любил. Сурово, сухо, но очень сильно.

— Я постараюсь сделать все что в моих силах. И даже что выше них. А сейчас если можно, мне нужен нотариус.

Путем долгих уговоров и препирательств мне удалось согнать Кешку на спину. Он там долго копошился, приятно щекоча кожу. Погладив вылезшую из-за плеча мордочку, я улыбнулась — ну не могу на него злиться. Кешка ведь не виноват в своем создании. Да и желтоглазого он недолюбливает. Одно это грело мне душу.

В большую столовую я спустилась при параде. Простого кроя сарафан, на тонких лямках, перехваченный под грудью широкой лентой, тем не менее, смотрелся очень изящно на моей фигуре. Да еще и тоненькая, полупрозрачная эльфийская сорочка добавляло свое. Длинные бело-червонные волосы я высвободила из плена косы, заколола падающие на лицо пряди на затылке. На шее висело несколько артефактов, не особо нужных, но красивых.

Получилось здорово — у родственничков даже рты пооткрывались.

Младшие оказались самыми искренними. Они плохо помнили время, которое я жила с ними, поэтому сейчас принимали сестру-мага более чем восторженно. Иллюзия никогда не была моей стезей, но ради них я вспомнила все что знала.

Бабочки, мелкие фейки, щебечущие птички. Пусть банально, но ребятам понравилось. В довершение всего я попросила старшего — Братиса принести мне шляпу. Из которой вынула новое чудо.

Вообще-то этого странный зверь был куплен мной сегодня на рынке, но как уверял меня хозяин зверька — такой у него всего один. Говорят это новомодное эльфийское развлечение, держать за домашнего любимца вот такое животное. Выглядело оно как средних размеров кролик, с рыжевато-песчанной шкуркой. Золотисто-карие глаза смотрели любопытно и живо, явно с проблесками ума, несвойственному простому зайцу. Длинные стоячие ушки украшены черно-белыми кисточками, как у рыси. Хвостик же у зверька на подобие беличьего, но чуть покороче. Главным же были небольшие, мягкие на ощупь и покрытые короткой шерсткой крылышки. Не знаю, может ли оно летать — но такого милого зверька ни разу не видела.

И пусть Кешка не обижается. А то сопит, положив голову на плечо. Ревнует, змеюка ползучая.

— Кеш-ша хорош-ш-ший.

Я так и обалдела услышав подобное. Так значит он еще и разговаривает. Дожили!

Родственники аж заозирались, ища причину змеиного шипения. На что мне пришлось делать самое невинное выражение лица. Я не я, и татуировка не моя.

Поохав над подарком, младшие быстро поужинали и пошли играть.

Мне же предстояло «замечательно» провести время среди семьи, которая никогда и не была моей.

Ужинали мы, по традиции заведенной отчимом, в тишине. Я вообще любительница потрещать под хорошую закуску, но сейчас только радовалась отсрочке.

После, вся семья, включая младших, перешла в большую гостиную, где нам подали чай, а для мужчин алкоголь.

Да, я совсем забыла отметить, что дом моей матери, это красивый коттедж в два этажа, с большим фруктовым садом и небольшой конюшней. Здесь служило трое человек, домработница, молоденькая девчонка помощница и конюх-садовник. Лишних в своем доме мама не терпела.